Отправлено: 03.02.07 00:02. Заголовок: Литературное(и не только) творчество...

Сбрасывайте сюда ваши литературные изыски. Пожалуйста...

 Отправлено: 03.02.07 00:05. Заголовок: Постапокалиптическая сказка Ивора: МТЯВ(Мировая термоЯдерная Война).

Автор текста: Ивор Боров (Цензоры сосут большой СЕВЕРНЫЙ ХУЙ: ТОТЕМ ЛОКИ (просто пиздатый бог (все ваши (ЛЮДСКИЕ) грех собрал и реализовал он!)).
Кто это читает, тот умрёт. Я так сказал. Аминь, Аллах Акбар, Хари Кришна.

Грохот, оглушительный грохот, звук, огибая препятствия, пронёсся по городу. Ушное кровотечение, глухота, всевозможные контузии, вот, лишь небольшой список травм, вызванных этой волной. Потом
были ещё волны: сметающие, сжигающие, уничтожающие всё на своём пути.
Смерть, стандартное состояние живого организма, жизнь, лишь краткий миг осознания неминуемой, вечной смерти. Темнота, такая отчётливая и ясная, смотришь в неё и всё расплывается. Это даже не темнота, а кромешная, непроглядная чернота, бесконечная, всеобъемлющая, всепоглощающая пропасть. Как будто большой ангар без света, а ты зажёг спичку. Что ты увидишь? Только ближайшие предметы. Но спичек нет, поэтому и ничего не видно. Но вот, что это, а-а-а, это подобие рассвета, чуть-чуть подсвеченное солнцем чёрно-серое небо. Этого хватает на то, чтобы разглядеть стены ближайших домов. Самое страшное - видеть смерть созданных человеком творений. Пустые дома не просто пугают, они отбирают последнюю искорку надежды, само желание жить. Ты один и у тебя такое ощущение, что ты сходишь с ума. И эти тени, тысячи теней. Ты думаешь, что все души
умерших собрались здесь и пугают тебя тенями. А самое страшное, что нет ни просветления, ни каких бы-то нибыло правильных, а главное праведных мыслей.
Смерть вокруг тебя. Просто, обыденная смерть...
И этот свет, нет, даже ощущение света. Ты не можешь понять откуда он, зачем, почему? Это наверно шутка творца, или творцов. Где-то, за всей этой страшной темнотой - яркий, красивый, ослепительный свет.
Вера - это слепота никогда не видящего света. Он не видит, но другие говорят, что видят, он верит, стремится, но ему не дано. Вера - жизнь стремлений, поэтому ты веришь, пусть и непонятно во что. Может, кто - то выжил, да, кто - то должен был выжить, а иначе зачем всё это?
Я мыслю - значит я живу, но мыслей нет, только ассоциации, хотя, наверно это тоже мысли. Всё это хорошо поставленное представление. Найти, понять, нет... Несколько минут ты лежишь и слушаешь своё дыхание: спокойное и ровное.
Ха, ты жив, прикол бытия, мёртвого бытия, если такое бывает. А самое противное то, что среди миллиардов виноватых ни одного виновного. Хочешь умереть, но сил нет. Вспоминается фраза "жизнь - говно", точно, то ещё говно...
Вот всё и вернулось к истокам, к естественному состоянию большей части материального мира. Разум оказался вирусом в природе, быстро прогрессирующим во всё и вся. Люди гордились разумом, восхваляли его, строили искусственные мирки, вживались в них, воспринимали как естественно - реальные. Человек оказался терновым венцом природы. Человек вытеснил всё, что ему мешало справлять свои нужды и удовлетворять потребности. У любого явления в мире есть свой апогей, своё высшее проявление...
Высшим проявлением человеческой жизни явилось самоуничтожение этой самой человеческой жизни.
Дальше повествование пойдёт от своего имени, от (первого лица).:
Я встал! Осмотрел окрестности - руины, одни лишь руины, посмотрел на себя - бомж, жертва гопников. Ну и хер с ним, я ЖИВ, ЖИВ, ЖИВ, ебись оно всё в рот!
Я вспомнил когда-то прочитанное "Пророчество Валы" из древних скандинавских саг, там говорилось, дословно:
---
"Уже не первый год был прикован к скале бог огня, уже скорбь по светлому Бальдру ("господин, повелитель" - один из асов, юный и прекрасный бог) начала стихать в сердцах Асов (Богов), уже великанша Ярнсакса ("железный меч" - великанша, возлюбленная Тора, от которого у нее родился сын Магни) ярл правитель или военачальник на службе у конунга родила Тору (бог грома, сильнейший воин из Асов, "вечный воитель" великанов) второго сына, по имени Моди ("смелый" - сын Тора и Сив), почти не уступавшего в силе своему брату Магнии ("сильный" - младший сын Тора, рожденный великаншей Ярнсаксой) , уже побежденные богом грома (Тором) великаны забыли дорогу в Асгард, уже люди заселили все самые дальние уголки Митгарда, когда на земле появилась пророчица Вала, глаза которой так же ясно видели будущее, как обычный человек видит то, что происходит вокруг него.
Слава Валы разнеслась по свету и достигла даже Асгарда, и великий Один призвал ее к себе, чтобы она поведала ему и его детям об их дальнейшей судьбе.
Многое знаю я, вижу я, вещая,
Грозно грядущий жребий богов,
- так начала Вала свой рассказ. - Я вижу, как Асы много столетий подряд по-прежнему правят миром, вижу, как растут с годами их богатства и слава, вижу, как поклоняются им люди и как боятся их великаны, но я вижу также, как собираются над ними черные тучи и как с каждым днем приближаются сумерки богов.
Вот одна за другой следуют три зимы с небывалыми морозами и ветрами. Солнца почти не видно: оно покрыто туманом. Но люди этого не замечают: они сражаются из-за золота, которое ослепило им глаза.
Я вижу, как к концу третьей из этих зим падут оковы с бога огня и он встает, полный злобы и мести. Из подземных недр вырывается могучий Фенрир ( - чудовищный волк, живущий в подземном мире в ожидании Гибели Богов, когда он сожрет луну и солнце ), а из морских глубин подымается змея Митгард, уже залечившая рану, которую нанес ей сильнейший из Асов.
Я вижу, как Локи, (Локи происходит из рода великанов, однако живет вместе с Асами; бог огня, воплощение лжи и коварства) который собирает всех великанов из Нифльхейма (Нифльхейм в христианской традиции - Ад, от религии Асарту(или Трот) отличается тем, что праведные люди(которые не умерли от меча и не попали в Вальхаллу), например земледельцы, будут заниматься тем, чем занимались при жизни - возделывать поля и жить в достатке) и Йотунхейма (страна Ётунов - Великанов) и как они плывут к Митгарду на корабле "Нагльфаре" ("корабль мертвых" – построенный преимущественно из ногтей мёртвых младенцев)
Среди них и могучий повелитель Муспельхейма (огненного мира), великан Сурт ("черный" - властелин Муспелльсхейма). Велик корабль "Нагльфар" - он сделан из ногтей всех умерших, - и несметное войско везет по волнам мирового моря.
Вот уже затрубил в свой золотой рог Хеймдалль (светлый ас, страж Биврёста ("трясущаяся дорога" - Радужный мост, дорога к Асгарду), вот уже распахнулись все пятьсот сорок ворот Валгаллы, и из каждых ворот вышло по восемьсот воинов.
Впереди них на своем Слейпнире ("быстро скользящий" - восьминогий летающий жеребец Одина), с копьем Гунгниром (копье Одина, подаренное ему карликами - Братьями Ивальди; разит навылет любую цель) в руках, в крылатом золотом шлеме скачет Один. Остальные Асы тоже вооружаются и спускаются с радужного моста навстречу врагам.
Я вижу, как они встречаются с великанами в долине Вигрид. А теперь - о горе вам всем! - я вижу, как Фенрир разрывает отца богов и как славный бог грома убивает змею Митгард, но и сам, пораженный ее ядом, успевает отступить от трупа чудовища всего на девять шагов и падает мертвым. Я вижу, как Локи сражается с Хеймдаллем (светлый ас, страж Биврёста) и как они убивают друг друга. Я вижу, как пес Гарм (чудовищный пес подземного царства), которого Хель (хозяйка подземного мира; ее именем названо Царство мертвых - Нифльхейм) вскормила мясом мертвецов, бросается на Тира и гибнет вместе с ним.
Уже пал прекрасный Фрейр ("господин" - бог плодородия), пораженный огненным мечем Сурта, уже повелитель Муспельхейма убивает Фригг (Жену Одина) и других богинь, сражавшихся рука об руку со своими мужьями.
Но вот вперед выступает Видар (Ас - покровитель охоты, иначе называемый Молчаливым Асом). На его ногах башмаки с самыми толстыми подошвами в мире. Они сделаны из всех заплат, которые люди испокон веков клали на свою обувь. Молчаливый Ас наступает ногой на нижнюю челюсть Фенрира и, вонзив свой меч ему в небо, убивает чудовище.
Вот Магни и Моди подняли молот своего отца и тоже вступили в бой. Вот Улль (сын Сив, пасынок Тора) без промаха стреляет из своего лука. Я вижу, как Сурт погиб под ударом Мйольнира (Молота Тора), я вижу, что великаны побеждены, но огненный меч повелителя Муспельхейма упал на ясень Игдрассиль (Мировое древо - огромный ясень, на котором держится мир), и могучее дерево вспыхнуло. Его корни, источенные драконом Нидхёгом (- дракон, подгрызающий один из корней Иггдрасиля; он сидит на пути в Хель и высасывает кровь из мертвецов, попадающих туда), не в силах больше держать ствол, и он падает. Вместе с ним рушится небесный свод, а земля погружается в мировое море. А вот и волки Скель и Гети проглотили луну и солнце, и больше я ничего не вижу.
Вала умолкла. Угрюмо молчали и Асы. Даже неукротимый Тор не произнес ни слова. Прошло несколько минут, но тут пророчица заговорила вновь:
- Радуйтесь, боги! Я вижу: дым рассеялся, а в небе засияло новое солнце, еще ярче и красивее старого. Асгарда (Мир Богов), Митгарда (Мир людей), Йотунхейма (Мир Великанов) и Муспельхейма (Мир огня) больше нет, нет и страны гномов и страны эльфов - одно мировое море с шумом катит свои волны с севера на юг и с востока на запад.
Но не только море и солнце я вижу - я вижу высоко-высоко в небе, там, где раньше был Асгард, но только еще выше его, молчаливого Видара, храброго Вали, могучих Магни и Моди и меткого Ульлля - они остались живы. Вместе с ними Бальдр и Ход, которым удалось вырваться из царства Хель. За поясом у Магни молот его знаменитого отца (ВОСПОЁМ СЛАВУ МОГУЧЕМУ ТОРУ ((ПОСВЯЩЕНИЕ ВСЕХ ЯЗЫЧНИИКОВ АСАРТУ), ВЕЛИКОМУ БОГУ БОЕВОГО ИСКУССТВА ДРЕВНЕГО СКАНДИНВСКОГО ПОЛУОСТРОВА, БРИТАНИИ, ИСЛАНДИИ И ГРЕНЛАНДИИ И ДРУГИХ ОСТРОВОВ!! ТОР!!! ТОР!!! ТОР!!!). Молодые боги разговаривают друг с другом, вспоминая дела и подвиги минувших веков, и строят для себя новую страну, а под ними из мирового моря опять подымается земля. Она все зеленая, она покрыта чудесными лесами, садами, пастбищами и нивами. А вот и люди. Они уже не думают о богатстве. Блеск золота их больше не ослепляет. Они не воюют друг с другом и живут безбедно и счастливо.
- Когда же все это будет, Вала? - спросил ее Один (Бог всё Богов!!!), видя, что пророчица опять замолчала.
- Я могу сказать тебе только, что это будет, - отвечала она.
И все Асы невольно повторили за ней:
- Это будет!!!!!!"
---
И это сбылось, Я – новый Бог этого мира, немногий из выживших. Мой принцип: “Делай что должен и будь, что будет”. Фантастика!; Я выстрою этот мир, он будет идеален…

 Отправлено: 03.02.07 00:53. Заголовок: Re:

Необыкновенно, да.... заставляет задуматься....Ivor, ты первый после Стасика, кто решился открыто показать миру свое произведение...Не хочешь опубликовать его в клубном журнале, если да то обращайся к главн. редактору Кабаеву С.И. тебе отказать не смогут

 Отправлено: 03.02.07 01:44. Заголовок: Re:

Песня не моя, народная, кстати которую надо учить всем членам нашего славного клуба! Так сказало начальство


«ВОЯРЫ».
А дзеж тыя вояры, што со мной хадиля у Крым?
Эй, да эй, да йо ха ха! Што со мной хадиля у Крым.
А дзеж тыя их мячы, што с плеча умеля сячы ?
Эй, да эй, да йо ха ха! Што с плеча умеля сячы.
Не отсийдится нийде, знов чужынец к нам ийде!
Эй, да эй, да йо ха ха! Знов чужынец к нам ийде.
Луки гнутся, ды у дугу. Дадуть рады ворогу!
Эй, да эй,да йо ха ха! Дадуть рады ворогу!
Кони капытами бьють, вояроу тых понясуть!
Эй, да эй, да йо ха ха! Вояроу тых понясуть!
Буде, буде знов битва , буде вольнаю Литва!
Эй, да эй, да йо ха ха! Буде вольнаю Литва.
А як скончим ваявать, будем пети ды гулять!
Эй, да эй, да йо ха ха! Будем пети ды гулять.

 Отправлено: 12.02.07 17:10. Заголовок: Re:

Ну че достойно Ivor, так держать. Стасона не читал сравнивать не буду. Так и быть откроюсь и я, но чур не стебаться

В этом мире суровом,
Ищем покоя томимые злобой.
Прячем лица в глубине капюшёнов,
От людских покосивщихся взоров.
Имена наши скрыты во мраке веков,
Эхом гремит след темных делов.

 Отправлено: 14.02.07 00:16. Заголовок: Re:

BAK$ пишет:

цитата:

Прячем лица в глубине капюшёнов,

Только "капюшонов", но это так мелкие придирки.

 Отправлено: 17.02.07 23:18. Заголовок: Re:

Sancho
ну....мило так... особенно

цитата:

могучий Санчо

сия строчка понравилась)))

 Отправлено: 03.03.07 09:58. Заголовок: Re:

Sancho пишет:

цитата:

судорожно прижимающий к груди отрубленную руку

просто берсерк какой-то, ему отрубили, а все равно прижимает. Всем бы так: сделал дело, а он еще ух! А так похвально.

 Отправлено: 13.03.07 22:21. Заголовок: О стихе Бакса.

Неплохо, задумка есть. Но Бог ты мой, что бедным людям сделали с глазами?! От чего у них взоры покосились? Из всего стиха только эта строчка выглядит дико, остальное хорошо. Но! У меня лично возникло ощущение незаконченности, как будто автор хотел сказать что-то еще, но по каким-то причинам не смог...

 Отправлено: 13.03.07 22:28. Заголовок: Мой стих.

Чтобы от народа не отставать выложу и свое произведение.

Сказ о добрых католиках.

На площади еретиков сжигали
Однажды поутру,
И сотни глоток ликовали:
«Добавь-ка огоньку!»

Казненный жалостно кричал,
И камни всяк в него бросал.
Бей схизму – остальное бред!
Но на столах ведь хлеба нет…

На колокольне спорили химеры,
Которая из них урод,
И проповедник в рясе серой
С молитвой вышел на помост.

Священник долго колебался,
В руках он четки теребил,
Немного даже заикался,
Ведь, как народу объяснить –
Последний булочник то был.

И только смысл до людей дошел,
Тревожный шепоток прошел.
И мэр, вдруг, что-то помрачнел,
Святоша сразу околел.

Народ схватился за топор,
И церкви он громить пошел.
«Эй, бейте не жалея рож
Воров, монахов и святош!»

Уж третий день народ гуляет,
И не работает никто,
И пиво выпито, вино,
Забыт и пекарь был давно…

 Отправлено: 13.03.07 22:31. Заголовок: Тимон! Я придумал кричалку!

Вот прототип разминочной кричалки. Каждая строчка повторяется два раза, ритм как у морпехов США.

Император есть один,
Он вообще наглец и свин,
Сигизмунд – проклятый бес!
В Чехию зазря полез!

Божье воинство идет,
Папе рожу-то набьет!
Бить хотим мы крыжаков,
Всех их, как слепых щенков!

Мы до Рима не дойдем,
Лучше церковь грабанем!
Пушки с возиков палят,
И разбит проклятый враг!

 Отправлено: 13.03.07 23:44. Заголовок: Рецензия на рассказ Ivor'а.

Рассказ написан весьма интересно, его просто интересно читать. Читал долго и вдумчиво, так как авторский стиль, уже прослеживающийся, но на мой взгляд еще не выработанный, сложен к быстрому восприятию. Тут по одному произведению судить трудно, а это, видимо, нарочито написано отрывисто и без лишнего описания.
Не смотря на то, что текст оставил у меня довольно приятный осадок (да, именно так, Ивар меня поймет), общее построение осталось для меня загадкой. В начале, хотя автор и предполагает повествование от третьего лица, такого ощущения не складывается. Посторонний не сможет сказать так, если бы это были непосредственно мысли от лица героя, все было бы иначе. Если я чего-то не понял, и это и есть мысли героя, то к чему была фраза «а теперь от первого лица»?
Текст как будто состоит из двух равноправных частей, позволяя нам сравнить, но уж слишком мала для такого приема форма, поэтому произведение выглядит отрывистым. Надо было что-то сократить, подчинить одно другому, выделить главное.
На счет философии спорить не буду: скажу лишь, что мое видение окружающего совсем другой, тут и спорить нечего. Например, если автор дает возможность построить герою «идеальный мир», то я могу лишь презрительно усмехнуться в сторону несчастной и одинокой букашки. И все в том же духе.
В общем текст выглядит слишком стихийным, писаным с наскока. Но! Смею только догадываться, как сложно писать в подобном стиле, поэтому литературный опыт приветствую.
Хочу пожелать автору успехов в будущем: с удовольствием прочитал еще что-нибудь, но более отточенное и конкретное.

По поводу труда Санчо пока ничего не скажу: все мои пожелания он уже слышал, а мне бы хотелось проанализировать повесть целиком.

 Отправлено: 14.03.07 12:46. Заголовок: по поводу Meistera

Отлично нашему полку прибыло. В одном лице отличный критик и писака.

 Отправлено: 14.03.07 20:01. Заголовок: Еще один продукт моего творчества.

Не теплиться лучина,
И пустует изба,
И на то есть причина:
Ясно дело, война.

Что смогли - прихватили,
Но сгребли и грешок:
Ведь кота позабыли,
Помереть, видать, срок.

А люди бежали,
От ада спасались,
О коте вспоминали,
Но от избы удалялись.

А кот только думал,
Что в хате соседней,
Все младенец орал –
Глупая жертва волнений.

В семье многодетной
Его нарочно не взяли,
Он был бы обузой,
А не жертвой печали.

А враг уж подходит,
Поджигает дома,
Но плач все не сходит
С грустных мыслей кота.

Он сгорел, он убит,
Как ребенок несчастный,
Всех настиг, поглотил
Рок проклятый, злосчастный.

У небесного порога
Отдыхает ныне кот
И младенца дорогого
В облака играть зовет.

Не смотреть старался в грот,
Там в аду хозяева гниют,
Но подумал только кот:
«Ничего, переживут».

 Отправлено: 14.03.07 20:04. Заголовок: Я-то критикую.

Но мне бы хотелось, чтобы меня тоже покритиковали. Честно указали сильные и слабые стороны, поделились бы советом.
А то у кого не спросишь, только и слышиш: "Жжош!" Хочется нормальной критики...

 Отправлено: 15.03.07 16:55. Заголовок: Re:

Стас, Отличная кричалка!!!!!!!!!!!!! У меня нет слов, как только выздоровлю будем петь вместе, а пока попробуте сегодня без меня..... эх жаль что не могу.....

 Отправлено: 15.03.07 20:05. Заголовок: Внимание!

 Отправлено: 15.03.07 21:41. Заголовок: Re:

Вот моя скромная кричалка, надеюсь понравится, да кстати я посчитал нам, для того бегать хотя бы десять минут нужны две-три таких .....


Светел день, а ночь темна.
Наша Прага не видна!
Дым пожарищ все сожрал,
Но наш город устоял!

Не беда, что нет водицы,
Не беда что взорван мост:
Все прошло, теперь пора
Все отстроим, все построим.

Чех за молот, за топор,
Вот отстроен наш собор!
День, другой и все прошло,
Как и не было его…

Сигизмунда- кровопийцы
И безбожного осла!
Будем строить, будем жить.
Будем Прагу возводить!

Сигизмунда на костер!
Мы отправим, пусть горит.
Помнит Прагу, помнит дым,
Помнит Гуса и ксензов!

 Отправлено: 15.03.07 21:54. Заголовок: Лирика.

Вот еще один мой стих.

Перекрыты мосты, погружаются броды,
Новой жизни прилив, утопают дороги.
Утопают в воде, утопают в снегах,
Утопают в вине, утопают в слезах.

Не спеши, подожди, дай беде настояться,
И забытой любви вновь огни разгорятся.
И не страшно в ночи, и отступит прочь мрак,
Только ты подожди, сожми чувства в кулак.

Ты коней подгони: не доедешь никак,
Но не сильно спеши, перегонишь, дурак!
Вам путь небо укажет – путеводная нить,
Вы мостите вдвоем тропку в новую жизнь.

 Отправлено: 16.03.07 19:04. Заголовок: Re:

Вот обновленная версия моей книги:
Глава 1



Деревянные ворота распахнулись, нарушив предрассветную тишину скрипом давно несмазанных петель, и выпустили из чрева старого замка шестерых всадников. Копыта коней отбили барабанную дробь по деревянному перекидному мосту, и вскоре отряд скрылся в серой мгле утреннего тумана…



***



Саймон поправил съехавший на глаза капюшон плаща и стал наблюдать за членами своего отряда: немой Роджер сосредоточенно всматривался в серую осеннюю мглу и напряженно вслушивался в тишину, нарушаемую лишь дробным перестуком копыт, угрюмый здоровяк Санчо умудрялся жевать на скаку, бывший пират Том хищно оскаливался, предвкушая скорую схватку, а двое близнецов Ник и Дик просто ехали молча. Все они были лучшими: в совершенстве владели оружием, могли целые сутки без перерыва скакать в седле и пробежать без передыху более десяти миль.

«Нет, ну не может никто из них оказаться предателем, ерунда это

все, – отмел ненужные сейчас подозрения Саймон и почему-то вспомнил себя пять лет назад, когда он, молодой семнадцатилетний баронет с горячим сердцем и без гроша в кармане, мечтая о славе и великих подвигах, начал свое путешествие. – Каким же глупцом я был тогда и что делал бы, если бы не встретил своих верных друзей, – усмехнулся он про себя, – наверное, гнил бы сейчас где-нибудь на болоте, а может еще что и похуже».

Так же молчаливо отряд проехал еще два часа. Солнце уже давно встало из-за горизонта, озарив землю по-осеннему прохладными лучами света. Всадники скакали по наезженному тракту, по обе стороны которого бурели пожухлые луга. Через час с четвертью невдалеке показалась березовая рощица. Саймон сделал условный знак рукой, и все остальные согласно закивали головами. Еще через несколько минут в рощице кипела слаженная работа: отряд остановился на привал. Братья мгновенно насобирали хворост и развели костер, Роджер привязал коней и дал им корма, Саймон достал провизию, котел и начал варить похлебку, а могучий Санчо и свирепый Том, взяв наизготовку арбалеты, прочесали окрестности и, не найдя ничего подозрительного, вернулись к костру, где, разнося аппетитный запах мяса и приправ, кипела похлебка.

Наемники молча жевали умело приготовленную пищу. Санчо как обычно смаковал каждый кусок и удовлетворенно причмокивал.

«А ведь когда я его первый раз увидел он был совсем другим: грубый солдафон, забияка и повеса, персона нон грата любого питейного заведения города. Кто бы мог подумать, что он полезет в драку против пятерых вооруженных бандитов, чтобы спасти какого-то не в меру спесивого семнадцатилетнего мальчишку, – подумал Саймон. – А Том! Его мы буквально вытащили с эшафота – помог старый отцовский друг. Раньше эти двое совершенно не умели себя контролировать: все время лезли друг с другом драться, не могли и минуты помолчать, даже сидя в засаде. Из-за этого мы столько раз оказывались в переделках… А сейчас, погляди-ка: хоть бы кто словечко сказал! – усмехнулся он про себя. – Ну все, хватит, поели, пять минут на сборы – и вперед!» – Это уже вслух скомандовал он.

И вновь барабанят по пыльной дороге подкованные копыта коней, вновь также сосредоточенны и внимательны лица всадников…



***





Равнодушное осеннее солнце нехотя уходило за горизонт, передавая свои полномочия младшей сестрице – луне, которая, впрочем, тоже не торопилась появляться на небосводе. Меж тем в лесу весело потрескивали огоньки костра, возле которого сидели шестеро знакомых нам мужчин. Все они носили одинаковые плащи грязно-коричневого цвета с капюшонами, кроме одного, у которого был щегольский, цвета морской волны. Именно к нему обратился один из мужчин.

– Нет, Санчо, первыми будем дежурить я и Том, – ответил Саймон (а это был именно он). – Затем ты и Роджер, а после – братья.

– Ясно… – Уныло вздохнул Санчо, который не любил, когда его будят среди ночи.

Еще несколько минут члены отряда занимались каждый своими делами: Том вострил и без того острый как бритва кортик, Санчо поудобней устраивал постель, близнецы проверяли свои знаменитые луки, а Роджер уже мирно посапывал. Вскоре к нему присоединились и остальные.

Санчо положил заряженный арбалет на колени и настороженно прислушивался к каждому шороху – костер потух минуту назад. Вскоре глаза привыкли к темноте. Саймон осторожно просунул руку под холодный металл бригантины и достал крупный явно драгоценный камень на цепочке. В темноте не было видно, но Саймон знал, что это крупный голубой сапфир в искусной платиновой оправе.

«Неужели из-за этого камешка столько суеты? – Спросил он себя. – Да дорогой, да крупный. Но что с того? Есть подороже и покрупнее. Черный Карбункул, например, или рубин Сердце Дракона. Но чтобы из-за камешка посылать крупный отряд и сопровождать это слухами о том, что именно они повезут драгоценность? И почему герцог нанял именно наш отряд? Своими делами мы снискали себе славу, почет, уважение и доверие, но ведь у герцога есть и свои проверенные люди, которые ничем нам не уступят», – думал Саймон.

Еще с минуту он повертел драгоценность в руках, словно думая: «А не бросить ли все это к чертям собачьим?», но потом так же аккуратно засунул обратно. А черное небо, глядя на него, злорадно улыбалось своим единственным светящимся глазом…



***



Несмотря на то, что уже был полдень, ленивое октябрьское солнце и не думало обогревать землю и путников. Раньше Саймон любил созерцать золотые осенние пейзажи, однако сейчас они наводили у него в душе тоску, и причиной этому служило его очень странное задание: доставить некий драгоценный камень некоему человеку, который будет их ожидать в одном из замков барона фон Штильца. Других, похоже, тоже терзали схожие опасения, сомнения и подозрения. Поручение это им дал доверенный человек герцога Хильсбрандского, который был в королевстве вторым после своего брата-короля. Этот герцог с труднопроизносимым именем Ульрих фон Книппельштеер-Вастхаузен в свое время был образцом для подражания любого рыцаря: честный, благородный, он был славен не только именем, но и своими замечательными победами. К сожалению, богатство и слава портят даже таких людей… Тихий, вкрадчивый голос Ника прервал размышления Саймона:

– Командир, полпути уже позади, а мы так ни на кого и не нарвались, не нравится мне все это…

– Вынужден признать, что ты прав, – согласился Саймон, – они не могли купиться на такой дешевый трюк. Через десять миль начнется Кронширский лес, тогда, я полагаю, нужно будет держать ухо востро. Роджер?

Роджер повернулся и кивнул лысой головой в ответ. Сзади раздался голос Санчо:

– Что ты скалишься как дебил или может быть ты бессмертный? Никогда тебя не понимал: ты же не с северных островов, и не из империи Лао! Какого же тогда хрена ты стремишься поскорее отправиться к чертям на сковородки?

– Сам дебил, – зло процедил сквозь зубы Том.

– Эй, там, разговорчики! – прикрикнул Саймон, и весь отряд вскоре скрылся за поворотом.





***



Всадники медленно въехали в золотой осенний лес. Хотя была и середина октября, но листва на деревьях продолжала упорно держаться, создавая удобнейшие условия для засады. Солнце, как назло особенно яркое сегодня, светило сквозь кроны деревьев прямо в глаза Саймону и его товарищам.

– Лучше для засады места и не придумаешь, – мрачно произнес Санчо, – но ведь с нами Роджер! Он никогда не ошибался и всегда спасал наши шкуры, не ошибется и сейчас. Верно я говорю, а Роджер?

– Тсс, – шикнул Саймон.

Санчо только собирался открыть рот, чтобы разразиться гневной тирадой, в адрес «юнца, которого он спас когда-то, рискуя собственной жизнью», как Роджер весь напрягся, повернулся в седле и показал сжатый кулак. Санчо тут же забыл про свой гнев и начал натягивать на голову шлем. Серебристой змеей скользнула на плечи кольчужная бармица. Санчо постучал кулаком по своему любимому бацинету с забралом «волчьи ребра» и довольно хмыкнул. Другие тоже поспешили последовать его примеру: Ник и Дик предпочитали сервильеры, а все остальные – клапвизоры. Броню наемники носили однотипную: бригантины (у Санчо и Роджера – поверх кольчуг), такие же набедренники, наплечники, а также наголенники и наручи. Также одинаковы были большие черные треугольные щиты, которых не было только у близнецов-лучников.

Саймон напряженно обсчитывал сложившуюся ситуацию. Он сам не раз устраивал засады, поэтому сразу же отмел вариант проскочить опасный участок на скорости: либо на дороге будут замаскированные ямы, либо она будет банально чем-нибудь завалена. Поэтому оставалось надеяться лишь на феноменальную реакцию близнецов, свое ратное умение и воинскую удачу…



Глава 2



Залп прозевали даже братья: громко хлопнули тетивы арбалетов, и лишь по счастливой случайности половина болтов не нашла свои цели, однако один из них, пробив железо доспехов, вонзился в такую мягкую и податливую человеческую плоть – Том, нелепо взмахнув руками и запрокинув голову, вывалился из седла. Еще два попали в лошадей. Те истошно заржали и едва не сбросили с себя всадников. Но уже в следующее мгновение Ник и Дик доказали, что не зря слывут лучшими стрелками во всем Аэноре: судя по вскрикам и предсмертным стонам их стрелы, выпущенные из мощных композитных луков эксклюзивной работы, достигли своих целей. Затем они соскочили с седел и, не давая высунуться вражеским стрелкам, стали посылать редкие, но меткие стрелы. Тут же остальной отряд Саймона спешился и, прикрываясь щитами, наемники со всех ног бросились в заросли. С треском круша кустарник, воины вломились в подлесок и лицом к лицу столкнулись с дюжиной разнообразно вооруженных людей. Саймон разглядел шапели и айзенхуды, бацинеты и барбюты, кольчуги и нагрудники, бригантины и ламеллярники. Все нападающие носили щиты, а из оружия предпочитали топоры, шестоперы, фальшионы и клевцы. Саймон, Роджер и Санчо практически в упор разрядили свои арбалеты – трое нападавших рухнули, заливая яркое золото осенних листьев темной кровью, но все равно нападавших было слишком много…



***



…Каким-то непостижимым образом отважной троице удавалось сдерживать натиск врагов и даже изрядно проредить их порядки: уже восемь трупов в разнообразных позах лежало на золотом ковре из опавших листьев. С момента начала боя Саймон плохо запомнил тот день. Он помнил лишь как Роджер вертелся волчком, отбивая град сыпавшихся на него ударов: его окружало самое большое количество врагов, как Санчо отбивался от наседавших противников своей огромной секирой, выкрикивая в их адрес различные забористые непотребства, помнил как сам едва успел отвести первый удар щитом, как слил второй своим длинным полутораручным мечом, а затем быстро ткнул кончиком клинка в слабо защищенное кольчужным капюшоном горло. Помнил, как сразил своего второго противника: тот слишком рьяно бросился в атаку, но споткнулся о корягу и буквально насадился на полуторник Саймона. Его воспоминания оборвались на том моменте, когда его третий противник – здоровенный верзила в кольчуге и айзенхуде – размахнулся и нанес чудовищный удар по голове. Рефлексы не подвели Саймона – щит вовремя взметнулся вверх, однако подвела рука, которая не выдержала силы удара, – шестопер скользнул по щиту и обрушился на шлем. Глаза Саймона тут же застлала темная бордовая пелена…



***



Роджер двигался с бешеной скоростью, успевая отбивать сыпавшиеся на него удары и наносить свои. Уже трое противников по его милости вышли из боя: двое убитых и один раненый, судорожно прижимающий к груди отрубленную руку. Но у остальных дела шли не так хорошо: силач Санчо, могучими ударами сваливший двух противников, тяжело дышал, его одежда пропиталась кровью из собственных ран, а на него с разных сторон наседали двое. Да и Саймону также приходилось нелегко, хотя и он сумел расправиться со своим первым врагом.

«С почином …» – пронеслось в голове у Роджера.

В следующее мгновение он неуловимым движением клинка отвел удар противника и всадил угол щита в ненавистное лицо, над которым стальным грибом нависала своими широкими полями шапель.

«Минус один», – равнодушно подумал Роджер и оглянулся в поисках нового противника. В следующее мгновение оба противника Санчо нанесли одновременно удары. Здоровяк поднял щит, на котором тут же появилась еще одна вмятина, но тяжелый клевец успел раньше опущенной для защиты секиры и раздробил коленную чашечку. Санчо заревел как раненый тур и повалился на правый бок. Оба его противника начали страшными ударами безжалостно добивать поверженного богатыря. Что произошло в тот момент с Роджером трудно передать словами. Дико выпучив от ярости глаза он словно буйвол бросился на врагов, те обернулись, оставив труп Санчо в покое, но было уже слишком поздно: хлестким ударом Роджер лишил зрения воина в барбюте с клевцом, толчком ноги опрокинул на спину второго и воткнул меж пластин ламеллярника свой клинок. Несчастный страшно заверещал, сквозь решетку забрала было хорошо видно, как обильно шла ртом кровь… Роджер быстро развернулся, ища взглядом нового противника. И застыл на месте, видя как очень-очень медленно опускается шестопер здоровенного детины в айзенхуде на лежащего без чувств Саймона.

«Нет, не успеть…» – обреченно подумал Роджер и как-то вдруг пусто сделалось у него на душе, но внезапно детина отчего-то упал набок, затем несколько раз дернул в агонии ногой и затих. Роджер обернулся назад. Ник! Ну конечно! Это он убил того верзилу. Только почему он такой бледный, словно смерть увидел? Взгляд Роджера остановился на арбалетном болте, торчащем из правого бока товарища. В мгновение ока он оказался рядом с Ником.

– Дик там… уже ждет меня. Уходи, мы упустили одного, он точно поскакал за подмогой, бери Саймона и уходи, слышишь, уходииии… – с трудом прохрипел Ник и испустил дух. Роджер закрыл глаза другу, затем направился к Саймону, по пути подхватил арбалет, наклонился над бесчувственным телом и только сейчас понял, как устал. Трясущимися пальцами он попытался расстегнуть ремешки покореженного шлема, но пальцы плохо его слушались, тогда Роджер вынул небольшой хозяйственный нож и перерезал, наконец, эти чертовы ремешки. Затем экономно отхлебнул из фляги три глотка, восстановил дыхание, взвалил Саймона на плечо и зашагал вглубь леса.



***



Саймон с большим трудом разлепил веки – большой кусок желтого-прежелтого сыра появился перед его глазами.

«Какой на хрен сыр? Черт… да это луна… Здорово же меня приложило», – мысли с трудом ворочались в разбитой голове.

Саймон приподнялся на локтях. Сразу же все поплыло перед глазами, закружилась голова, затошнило. Усилием воли Саймон отогнал неприятные ощущения. Осмотрелся. Находился он на небольшой прогалине, со всех сторон окруженной вековыми деревьями. Кто-то заботливо подготовил лежанку: на еловых лапах лежал коричневый плащ. Внезапно где-то рядом громко застучал дятел. На каждый его удар голова Саймона отзывалась тупой болью. Саймон схватился за виски. Перед его глазами вдруг заплясали разноцветные огоньки, и он снова потерял сознание…

Когда Саймон вновь открыл глаза, было раннее утро. Обычно скупое осеннее солнце сегодня было неожиданно теплым и ласковым. Весело щебетали пташки. Саймон оглянулся: полянка была другая. Рядом сидел Роджер и нанизывал грибы на прутик, подле него горел небольшой малодымный костерок. Саймон осторожно потрогал больное место, поморщился от боли, затем поднапрягся, придал туловищу вертикальное положение, подполз на коленках к Роджеру и, улыбнувшись, просипел:

– Жрать хочу, быка бы съел.

В ответ Роджер улыбнулся и протянул прутик с нанизанными на него жареными грибами. Саймон с удовольствием съел сочные грибы, затем отхлебнул из фляжки и удовлетворенно откинулся на ствол дерева. Роджер опустил ладонь вниз, пошевелил средним и указательным пальцами и вопросительно посмотрел на своего командира. Тот ответил:

– Думаю смогу, сейчас попробуем.

Саймон оперся о ствол дерева, кое-как поднялся, подождал, пока пройдет головокружение, и сделал несколько неуверенных шагов, затем дело пошло лучше. Вскоре он уже ходил как обычно: молодой организм быстро оправлялся от ран. Неожиданно лицо Саймона изменилось, он быстро засунул руку под доспех, но, нащупав рукой сапфир, облегченно вздохнул.

– Пойдем, Роджер, необходимо как можно быстрее и безопаснее добраться до столицы, передать вещь одному человеку и все – мы свободны. Но, боюсь, кто-то очень влиятельный и умный не хочет, чтобы мы выполнили свое дело… Есть ли здесь, в Кронширском лесу, тайные тропы, и знаешь ли ты их, а Роджер?

В ответ тот лишь закивал головой и сделал знак рукой, чтобы Саймон следовал за ним. Воины собрали свои нехитрые вещи и скорым шагом углубились в лес. Вскоре они растворились среди деревьев.



Глава 3



Сягодня вечером стольный град Бриджстоун особенно похож на гигантский муравейник перед заходом солнца: длинные вереницы обозов купцов, ожидающих своей очереди на уплату пошлины, получение разрешения на право входа в город и свободной торговли, стоят на обочине дорог.

Сама столица королевства получила имя от моста, который приказал построить полтысячи лет назад великий король Генрих II Победоносный в честь своего триумфа. Триумф энтот заключался в победе над собственным дядюшкой и объединении южной Лириопы и северного Кириафа, властителем которого, собственно, и был «любимый дядюшка». Мост через бурную Витлу, разделявшую два враждовавших между собой королевства, был возведен на славу: каменный, прочный и широкий – запросто могли разъехаться две телеги. Его милости это сооружение очень понравилось, и он решил, что неплохо бы было поставить столицу нового государства именно здесь. Символично, как-никак. Все, вроде, шло хорошо, но трудность оказалась там, где ее меньше всего ждали, как, впрочем, всегда: королю никак не удавалось подобрать подходящее название. И то ему не нравится, и это. Привередливый король попался. Однако проблема была решена: на прием к Генриху попал сухонький старичок в драном восточном халате, на поверку оказавшийся великим мудрецом и звездочетом. Он и подсказал подходящее имя: «Аэнор». Сказал, что, согласно звездам, оно принесет удачу и благополучие. Только не сказал кому. Толстопузым купцам и дворянам, действительно, жилось и живется неплохо. Но так всегда было, а вот крестьяне по-прежнему пухнут с голодухи. Обманул проклятый старикашка. Однако речь не об этом. Так вот, как ни странно, но Генриху это название очень понравилось. А народу не очень, вернее, совсем по душе не пришлось. Но кто спрашивает народ? А когда спрашивают, уже поздно бывает. Народ у нас такой: палец в рот не клади – откусят и сами добавку возьмут. Но это, правда, если только разозлить хорошенько, а так добрый народ, миролюбивый. Хотя речь и не об этом тоже. Так вот, прижилось имечко. Не сразу, конечно, лет через сто-двести. Зато сейчас спроси кого угодно, и ответят тебе, что всегда так королевство называлось и другого не надо. Жизнь шла своим чередом: были дни обычные, были не совсем. Бывали совсем необычные. Ну а завтра вообще выдающийся денек будет. Ведь ровно пять сотен лет прошло с тех пор, как его милость король Генрих II Победоносный основал новое королевство, одержав победу над окаянным дядюшкой своим – Вигонтом Тираном. Теодор I – новый король – решил порадовать своих граждан и устроить недельное празднование в столице.

Да-да, милостивые господа, вы не ослышались, целых десять дней будет праздновать люд, торговать на ярмарках купцы, развлекать народ бродячие артисты! Да мало ли еще каких сюрпризов понаготовили их светлости: им ведь выгодно, когда крестьянин хоть на время перестает роптать на власть и топит горе в вине, которым задарма угощают его «добрые господа». Ну ничего, еще придет наше время, еще обрушатся на головы господ-рыцарей наши родные молотильные цепы.… Еще узнают они цену нашему хлебушку…



***



Вот уже битый час шли Саймон с Роджером по прелой листве, и, казалось, этой унылой желтизне не будет конца-края. Саймон чувствовал себя очень плохо: его тошнило, голова периодически начинала кружиться, но он, стиснув зубы, продолжал идти вперед. Уже смеркалось, когда они, наконец, увидели то, зачем пришли: невдалеке, прячась среди деревьев, стояла маленькая избушка, крытая корой. Саймон вдруг почувствовал, что его конечности удлиняются, становятся мягкими-мягкими. Перед глазами заплясали веселые искорки. Затем они разом погасли, оставив после себя темноту, и Саймон свалился прямо на руки Роджеру…

… Очнулся он от резкого запаха. Нельзя было сказать, что запах этот неприятный. Нет. Скорее он был каким-то… чужим. Совсем ЧУЖИМ. Саймон прищурился: размытые очертания приобрели резкость, и он увидел бревенчатые стены, покрытые мхом, маленький стол с колченогим табуретом, земляной очаг, а также ухмыляющуюся физиономию Роджера.

«Чего это он так ухмыляется? Как будто я, как Том тогда, перепутал женскую мыльню с мужской. Да, вот это была потеха!» – улыбнулся про себя Саймон и вспомнил, как они все вместе отдыхали после прибыльного дела: напившись хорошенько в дорогой корчме, решили попарить косточки в мыльне. По дороге изрядно захмелевший Том поотстал, впрочем, друзья за него не волновались: он, будучи совсем в невменяемом состоянии, умудрялся преспокойно бродить в шторм по качающейся палубе корабля и горланить похабные песни. Так вот, сидят они в мыльне, млеют от тепла, как вдруг раздается разъяренный женский вопль, а ему тут же начинают вторить речитативом другие, не менее громкие, голоса. Все пятеро тут же повыскакивали, и видят такую картину: стоит Том, прикрывая одной рукой срам, а другой, защищая голову от беспорядочных ударов, которые наносят ему чем попало разъяренные голые женщины. Из их криков стало ясно, что Том – «пьяная скотина и бесстыжий греховодник» – перепутал женскую и мужскую половину мыльни. Наконец, женщины заметили, что на них во все глаза пялятся пять здоровых мужиков, и, сообразив, что из одежды на них лишь прилипшие к соблазнительным телам березовые листочки, с криками бросились обратно. Все шестеро разом переглянулись и, ясное дело, тут же бросились за ними. Прелестницы, конечно же, посопротивлялись для вида, но потом…

«Так все-таки, почему этот лысый так ухмыляется, а?» – Саймон еще раз окинул взглядом окружавшее его пространство и только тогда увидел странного человечка неопределенного возраста. Человечек этот был худощав, но жилист, имел кожу неестественного красного цвета, а в руках держал глиняную тарелочку с пучком тлеющих трав.

«Да, старею, брат… Как это я его не заметил!? Он же буквально под носом стоял со своими вонючими травами!» – разозлился на себя Саймон.

Роджер перестал ухмыляться, взял кусок бересты и костяным писалом – где только достал! – нацарапал следующее: «Это Тойву из рода оленей. Его народ жил в здешних лесах задолго до появления первых наших переселенцев. Он – шаман, отличный охотник, знающий здешние леса как пять пальцев, и мой давний друг. Он поможет тебе выздороветь, а потом выведет нас кратчайшей дорогой к землям Штильца».

– Аааа, понятно, – протянул Саймон, – а как быть с преследователями?

– Твоя не беспокоиться, о них позаботятся мои друзья. – Первый раз подал голос Тойву.

– Ну, раз так…

Тойву вдруг провел рукой возле лба Саймона. Тот почувствовал легкий озноб, который, впрочем, быстро прошел, уступив место приятной слабости. Веки Саймона сами собой закрылись, и он погрузился в глубокий сон, который, как известно, заживляет любые раны… ну или почти любые.



***



Необычайно тихая ночь окутала Бриджстоун. Луна, словно предчувствуя что-то зловещее, спряталась за темными тяжелыми тучами. Однако трем фигурам в темной одежде и масках, скрывавших лица, по всей видимости, было все равно. Они двигались плавно и бесшумно. Достигнув стены в полтора человеческих роста, ограждающей дом какого-то богатого жителя столицы, троица легко и непринужденно преодолела кажущуюся такой внушительной преграду: двое подсадили товарища, а затем он по очереди втащил остальных наверх. Затем ночные гости быстро рассредоточились и спрятались среди аккуратно подстриженных кустиков. Мимо пробежал пес: здоровенный кобель известной ромерийской породы – такие не признают никого кроме хозяев и готовы пожертвовать жизнью, чтобы выполнить свой долг. Кроме того, у этой породы отличный нюх, и если бы эту сцену видел бы какой-нибудь псарь, готовящий лучших защитников, то он не поверил бы собственным глазам. Но вот один из ночных гостей высунул руку, поманил животное пальцем. Удивительное дело, но пес высунул язык, бешено завертел хвостом и кинулся к чужаку! Тот дал кобелю что-то поесть, после чего животное свалилось на бок и, несколько раз конвульсивно дернувшись, издохло. Такая же история приключилась и со вторым псом. Затем две фигуры, пригнувшись, бесшумно направились к дому, третий спрятал тела убитых собак в кусты и остался ждать. Дом этот был, прямо скажем, не из бедных: трехэтажный, белого камня, украшенный на ромерийский манер горельефами и мраморными колоннами. Эти украшения сослужили хорошую службу ночным гостям: по ним было так удобно взбираться. Достигнув второго этажа, они бесшумно открыли окно и ужами юркнули внутрь…



Глава 4



Маленький лучик мягкого солнечного света, пробивавшегося сквозь небольшое оконце полуземлянки, легко, словно великан своей огромной ручищей, выдернул Саймона из крепких объятий сна. Тот сел поперек лежанки, сладко зевнул, потянулся, словно кот, осмотрелся: в избушке было пусто, на столике дожидалась еда, в уголке стоял бочонок с водой, в котором плавал маленький резной ковшик. Саймон помотал головой, пощупал темя: только слипшиеся от крови волосы напоминали о том страшном бое. Саймон встал, подошел к бочонку, умылся, затем сел за столик и начал с аппетитом поглощать нехитрую снедь. Поев остывшей, но от этого не менее вкусной – с голодухи то! – еды, он сыто рыгнул, блаженно откинулся назад и тут же очутился на полу. «Черт, надо же, как привык к стульям со спинкой» – усмехнулся про себя Саймон. Поднявшись на ноги, он лихо крутанулся на одной ноге. Чудеса! Голова не закружилась, не подступил ком к горлу, не затошнило! Саймон чувствовал, что сейчас сможет справиться с самим сэром Штайнером! «Ну, насчет Штайнера я, наверное, слегка перегнул палку: он сможет одолеть и Роджера, и тем более меня, и, скорее всего, даже нас вдвоем», – одернул сам себя Саймон. Такую энергию ощущал он в своем будто заново рожденном теле, что начал прямо на месте делать разогревающие упражнения, но потом, сообразив, что места маловато, отворил скрипучую дверь и вышел на свежий воздух.

Солнце больно ударило по глазам, но Саймону было не привыкать, и он довольно быстро адаптировался. Молодая, горячая кровь так и кипела в жилах. Быстро покончив с разогревающими упражнениями, Саймон приступил к силовому комплексу: он отжимался, приседал сначала на одной ноге, затем на другой, подтягивался на ветке, которая, между прочим, висела на высоте двух человеческих ростов…

…Саймон устало привалился к бревенчатой стеночке и только сейчас заметил, что его вещи: доспехи, щит, меч, плащ – аккуратно сложенные, лежат на самом виду, у пенька. «Ну, Роджер, погоди, доберусь я до тебя. Ишь ты, разложил вещички. Бери – не хочу. – Подумал Саймон, и расхохотался. – Чего это я, словно старая бабка, разворчался. Роджер знает, что делает. Раз положил, значит, никто не возьмет». Саймон поднялся, подошел к пеньку, вытянул из ножен меч, прикинул в руке, крутанул осторожно раз, другой, третий… И вот уже не меч – серебристая молния со свистом рассекает воздух затейливыми фортелями. Саймон наслаждался стремительным полетом клинка, его змеиным шипением. В этот момент они были едины: он и меч, оружие и человек.

Наслаждаясь танцем лезвия, Саймон и не заметил, как бесшумно подошли Роджер и Тойву. Они не стали ему мешать, а просто присели рядышком и начали наблюдать. Роджер все время одобрительно кивал, головой, Тойву же склонил голову набок и, положив палец в рот, о чем-то сосредоточенно думал. Наконец, Саймон решил, что пора заканчивать и, остановившись, заметил зрителей.

– Ловко твоя мечом махать, – произнес Тойву, – моя так не суметь.

В ответ Саймон лишь хмыкнул: ему определенно не нравился этот абориген, хотя тот и сделал для них много добра.

– Роджер, нам надо скорее собираться в дорогу. Я чувствую себя отлично. За это спасибо Тойву.

Роджер вопросительно посмотрел на своего дикого друга, тот сказал:

– Ваша лучше не ехать сегодня, ваша лучше ехать завтра, когда великий Ильму выплывет на лодке и осветит небо.

– Чем скорее, тем лучше.– Отрезал Саймон.

Роджер умоляюще посмотрел на своего командира и начал показывать руками знаки.

– Так, ухо… нет слышать… А! Слушать! Слушать Тойву.– разобрал Саймон.– Ну что ж, зав ...

 Отправлено: 16.03.07 19:04. Заголовок: Re:

... тра так завтра…

Тем более что здесь, на этой полянке, было так хорошо, что и уходить не очень-то и хотелось. Саймон с наслаждением втянул свежий лесной воздух в легкие. «Ах, как хороши же эти сочные, зеленые листочки… вовек отсюда не ушел бы… Стоп! Как зеленые? Середина осени, откуда здесь взяться зелени… колдовство какое-то». Саймон глянул себе под ноги – ни одного желтого пятнышка! Он пожал плечами, потоптался немного на месте, удивленно хмыкая, и направился вслед за Роджером, массивная фигура которого уже скрылась в дверном проеме.



***



А в славном городе Бриджстоуне, тем временем, народ веселился, умело уничтожая годовой запас спиртного. На многолюдных ярмарках и торжищах собирались практически все горожане и гости города: здесь можно было прикупить что-нибудь полезное или наоборот какую-нибудь красивую безделушку много дешевле чем обычно, кроме того, здесь давали представления акробаты, жонглеры, глотатели огня и прочие артисты. А еще была отличная тема для пересудов (народ ведь любит посплетничать!): в ночь перед торжественным открытием празднеств был убит неизвестными глава гильдии купцов Бриджстоуна, который, как известно, не просто вел торговые дела с Ромерией, но являлся чуть ли не послом Аэнора в этой богатой империи. Все знали, что Ромерия – самое экономически развитое государство на континенте, и у нее самый сильный флот, поэтому слухи ходили разные. Но слухи слухами, пересуды пересудами, а жизнь текла своим чередом.

Горожане Бриджстоуна еще долго будут вспоминать торжественное открытие празднеств, которое произошло весьма и весьма помпезно. До блеска отдраили брусчатку мостовой и мраморные статуи прежних властителей Аэнора. А в самых бедных районах столицы улицы застелили новым слоем деревянных брусьев: старые утопли в грязи. Но вот приготовления закончились, и настал знаменательный день: победно взревели трубы, и герольды громогласно объявили, что вот он, мол, король, встречайте. Врата летней резиденции царской особы распахнулись, и на свет божий показалась линия всадников. Все статные, в начищенных полных латах, коринфских барбютах. На щите у каждого герб: золотая голова льва, держащая в зубах молот. Такая же голова, сделанная из меди, красовалась на левой стороне кирасы, там, где сердце. То были паладины – воины-монахи без страха и упрека, готовые без колебаний сложить голову за веру, короля и народ. Среди них были лучшие воины королевства, и первейшим среди них был сэр Штайнер. Он посвятил свою жизнь войне и был щедро одарен ею: в мастерстве владения оружием ему не было равных. Сэр Штайнер бился с лучшими воинами Аэнора, Ромерии, сражался с мастерами загадочной империи Лао и неизменно одерживал верх. Сейчас тридцатидвухлетний ветеран ехал рядом с Теодором, ибо он был единственным, кому особа столь высоких кровей доверяла свою жизнь. Сам король, как и положено, восседал на белом коне, в полном доспехе, отделанном хитрыми узорами из чистейшего золота. На голове блистала тридцатью двумя бриллиантами корона. Вообще-то, бриллиантов изначально было тридцать три, но один, как водится, куда-то пропал при странных обстоятельствах. Всем своим видом монарх словно говорил: «Смотрите, люди, пред вами новый Генрих Победоносный!» Однако, справедливости ради, стоит отметить, что доспехи король надевал лишь в торжественных случаях, таких, например, как этот, в отличие от своего брата, который, как известно, был очень неплохим полководцем и отважным воином. Вообще Теодор с детства рос болезненным и слабым мальчиком, всю работу по воспитанию сына взвалила на свои хрупкие плечи мать. Поэтому будущий монарх был далек от воинского ремесла, хотя и получил блестящее образование. Братец же его, Ульрих, наоборот, стремился постичь все премудрости искусства истреблять себе подобных. Лишь в одном они были схожи: оба горячо и нежно любили свою мать – королеву Каталину, которая, к несчастью, скончалась, когда Теодору исполнилось всего тринадцать лет. Вскоре, не выдержав горя, умер и их отец. Трон занял Теодор, который был на год старше своего брата. Теперь король купался в лучах славы: когда он проезжал по центральным улицам столицы, радостные горожане бросали под ноги его коня цветы и восклицали: «Слава королю! Слава властителю Вселенной!» Теодор важно кивал в ответ. Наивный, он даже и не подозревал, что эти счастливые улыбки – лишь маски, щедро оплаченные деньгами из королевской казны. Монарх величаво проехал по Триумфальному мосту в южную часть города, остановился на Роковой площади, слез с коня и, взойдя на трибуну, начал читать речь. Оратором он был неплохим, потому простые горожане слушали своего короля внимательно, открыв рот. Однако спроси их позже: «Что запомнили?» И получишь очевидный ответ: «Ничего». И это не оттого, что народ тупой или память плохая, а просто не было в этой речи никакого смысла, так, одна вода. Но, так или иначе, Теодор сказал все, что хотел, и празднования были объявлены открытыми.

После речи монарха герольды огласили список праздничных мероприятий, куда помимо всевозможных ярмарок и представлений для простолюдинов входили различные копейные поединки один на один – джаусты, пешие турниры на холодном оружии, групповые пешие (бугурты) и конные (меле) схватки, а также соревнования лучников. Толпа поддержала решение короля одобрительным ревом. Сюда, в столицу, съехались рыцари, лучники и бойцы-профессионалы со всей страны. Многие из них зарабатывали на жизнь исключительно ремеслом турнирного бойца и теперь рассчитывали серьезно поправить финансовое положение за счет своего «кормильца» (так называли они правую латную перчатку). Простолюдинам же давалась возможность поучаствовать в бугуртах и состязаниях лучников. Кроме того, люди с нетерпением ожидали судебных поединков, которые, обычно, велись до смерти одного из противников и, порой, представляли действительно захватывающее зрелище. Как, например, бой Карла фон Лихтенштейна с Бертраном Бембро. О, этот бой вряд ли кто-нибудь когда-нибудь забудет: он описан сразу в нескольких хрониках, да и не умеющие читать простолюдины передают рассказ о нем из поколения в поколение, естественно, приукрашивая подробности.

Алчный Бертран давно положил глаз на земли своего соседа – барона фон Лихтенштейна и, чтобы завладеть ими, он жестоко оскорбил его супругу. Естественно, что такого оскорбления Карл снести не мог и вызвал Бертрана на судебный поединок. На следующий день на Роковой площади при большом стечении народа оба, облаченные в полное боевое снаряжение, начали свой легендарный бой. И Карл, и Бертран были опытными псами войны. Их поединок затягивался: ни один не смог найти брешь в обороне противника, как вдруг Карл сделал неудачный финт и раскрылся. В открывшуюся узкую полоску и ударил взревевший от радости Бертран, но и сам угодил в западню: меч Карла пронзил кольчугу и плоть под ней в месте, где пластинчатая стальная юбка соединяется с кирасой. Оба одновременно упали на песок ристалища, щедро орошая его алой кровью…Однако, если Карл умер почти сразу, то Бертран мучился еще неделю… Да и не только на судебных поединках погибали и калечились лучшие рыцари и воины королевства. Бывали случаи, когда тяжеловооруженный боец просто-напросто задыхался в доспехе. Потому-то короли во все времена не жаловали такие воинские забавы, накладывая на них запреты или жесткие ограничения. Этот же турнир представлял собой приятное исключение: было разрешено не только использование «оружия мира», но и «оружия войны» – боевого, заточенного.

Победителю турнира был, конечно же, обещан щедрый приз, а также возможность провести поединок любого характера на любом из видов холодного оружия с самим сэром Штайнером! А для большинства воинов благородного происхождения это была величайшая честь и, без сомнения, самый дорогой и важный приз, ну а простые бойцы-профессионалы могли заработать себе популярности, которая, в свою очередь, стала бы неплохим подспорьем в их ремесле. В общем, все с нетерпением ждали сие захватывающе зрелище.



Глава 5



Дааа, странные времена нынче пошли, люди тоже странные. Вот давеча, к примеру, люди праздник справляли, веселились, на короля глазели, слушали. А энти приперлись. Где тут у вас, говорят, колдун живет. А какой он колдун? Так, скотину полечит, дождик призовет, человека больного попользует. В общем, нужный мужичок. Да и не колдун он вовсе никакой. Мудрец! Детишек читать, считать учил. До письма, жаль, добраться не успели… Схватили они его, значит, да и сожгли на глазах у всей деревни. Звери! Хотя, если по чести, то все ж не живьем сожгли: палач, как бы невзначай свернул бедолаге шею. Прочитал проповедь капеллан ихний, и уехали восвояси. А нам как теперича жить-то? Одно только и радует: такое непотребство очень редко случается. Очень редко. Они, инквизиторы эти, магов, колдунов да знахарей разных хоть и ненавидят лютой ненавистью, но пользу признают, и лишний раз не трогают. Иногда только для острастки приезжают на хутор какой али в деревню, костер разводят и аутодафей ему, значит, делают, а когда праздник, тогда могут просто повесить али в темницу увести. Хуже, если слухи пойдут, что в деревне темный колдун али ведьма какая порчу на скот и добрых мирян наводят. Тут уж костром обвиняемый не отделается. Всласть помучают его палачи, а заодно и под пытками заставят несчастного подписать донос на неугодных инквизиции людей. Вот придут с такой бумажкой к строптивому дворянину, скажут, что вот, мол, дочка твоя (может сынок али еще кто) – ведьма с таким-то еретиком якшалась, и теперь гореть ей на костре. Но вариант, конечно же, есть. Ты сделай, мил-человек, что нам надобно, а мы это дело замнем. И что остается делать несчастному отцу? Вот оттого инквизиция такая богатая и власть имеет немалую. Вот так-то вот.

Но не в этом ихняя главная работа состоит. Много-много лет назад задумал человек один разумный, из наших, из простолюдинов, порошок хитрый. Чуть энтот порошок подожжешь али тряханешь хорошенько – бабхнет так, что здоровенную дырень в каменной стене проделать может! Так вот, значит, перепугались их светлости, что порошочек энтот может в руки к нам, простым мирянам, попасть. Собрались они вместе и стали думать как беду от себя отвесть. Думали-думали, думали-думали и, наконец, Томас, епископ Спанский, предложил создать орден монахов-воинов наподобие паладинов короля, который и будет ответствовать за искоренение подобных опасных изобретений. Прикрывать свои делишки орден должон был с помощью святой Церкви, а сам епископ Томас стал его главой. Очень удачная, надо сказать, затея оказалась. Порошочек энтот, когда бабахает, серное зловоние источает. Да такое, что из глаз слезы льются! Ну, а инквизиторы тут как тут: почитайте-ка Писание! Что там сказано, а? А то, что в аду от тысяч и тысяч жаровен, на которых грешников беси жарят, стоит ужасный серный смрад. Значит порошок – ада частичка, а тот, кто его сделал – бесовское отродье. Схватили они горе-изобретателя, долго пытали, а, узнав все, что им надо было, сожгли, порошок уничтожили, имя того мудреца предали забвению, но историю о нем простые люди помнят и никогда не забудут. То было началом кровавого шествия инквизиции или, как они сами себя называют, ордена Псов Господних. Много с тех пор людей побывало в лапах ихних палачей, много почувствовало на своей шкуре адский жар каленого добела железа. Древние стены пыточных камер помнят страшные крики тех, кому вырывали ногти, дробили кости, выкалывали глаза, сдирали кожу, варили в кипящем масле, заливали в горло раскаленный свинец… Но и инквизиторам поганым недолго осталось куражиться. Скоро сами будут кричать от дикой боли, собаки…

 Отправлено: 17.03.07 16:21. Заголовок: Внимание.

 Отправлено: 28.03.07 13:31. Заголовок: Философские размышления

Стеснение рождает комплексы,
Комплексы убиват личность,
Человек без личности пустое место - Я не хочу, чтобы меня кто-то занял.